Текст I
    Из доклада митрополита Никодима на региональной сессии Христианской Мирной Конференции в Голландии на тему: «Мир и свобода».
           
   «Как известно, христианство смогло воодушевить на искание путей к Правде и Миру. Жизнь народов при ярком свете истины, возвещенной Христом, обрела свой подлинный смысл. Народы были призваны неуклонно стремиться к улучшению условий человеческого общежития, устранять различные виды социального зла, изживать рабство и неравноправие, достигать сближения, дружбы и сотрудничества между всеми людьми внутри единой целеустремленной общечеловеческой семьи».

   Текст II
    Из доклада митрополита Никодима на региональной сессии  Христианской Мирной Конференции в Голландии на тему: «Мир  и свобода».         

     Процесс созидания Царства Божия в той или иной  степени охватил все человечество, ибо христианство, действуя подобно закваске, обнаружило огромную преобразующую силу. Христианские по самому существу своему принципы свободы, равенства, братства, справедливости стали осуществляться самыми различными путями: воспитательными и законодательными, мягкими и суровыми, эволюционными и революционными, религиозными и безрелигиозными. В мире с невиданной  ранее силой проявилась неутолимая жажда справедливости,  стали возникать различные планы преобразования общества на новых началах, зазвучали горячие протесты против насилия и неправды, явились социальные революции. В многообразии борьбы за справедливость, за лучшее будущее человечества нашла свое реальное содержание действительная свобода человека.

     Одновременно с распространением христианских идей добра, справедливости, братства, то есть с расширением сферы созидаемого в земных условиях Царства Божия,  протекал и противоположный процесс. Силы зла принялись –  в корыстных целях и по эгоистическим побуждениям – всяческими способами подрывать и разрушать устои этого Царства. Они действовали главным образом путем тонкой и изощренной фальсификации христианского учения.
   
    С ранних времен апологеты незыблемости несправедливых социальных отношений начали склонять мысли христиан к полному отчуждению от мира с целью отвлечь их от жгучих социальных проблем, от борьбы за переустройство общества на началах справедливости. Под  длительным воздействием такой псевдохристианской проповеди воспитывались и вырастали целые поколения узких фанатиков с изуродованным представлением о христианстве, людей, лишенных истинной свободы во Христе. Будучи занятыми лишь собственной личностью, они  много рассуждали о спасении души, но, подобно евангельским «левиту и священнику» (Лк.10:31-32), с поразительным равнодушием проходили мимо человеческого горя и страданий – личных и общественных. Их служение людям в лучшем случае ограничивалось скудной благотворительностью, нередко «от избытка своего», причем  мотивом, побуждавшим их к благотворению, было не столько  сострадание и братская любовь, сколько желание ценой милостыни приобрести себе прощение грехов и будущие блага в Небесном Царствии. Нет ничего удивительного в том, что отдельные прогрессивные общественные деятели, наблюдая жизнь и нравы современных им «священников и левитов», составили себе представление о христианском  мировоззрении, как о глубоко индифферентном ко всему происходящему в мире. Христианин заботится лишь о том, чтобы ему не в чем было себя упрекнуть, а дальше ему совершенно безразлично, идут ли на земле дела хорошо или скверно.

     Другой вид фальсификации христианства, сильно сковавший духовную свободу христианского общества, состоял в глубоком извращении учения об участии в Христовых страданиях (1 Петр. 4:13). Подлинный смысл этого учения состоит в том, что страдание несущего свой жизненный крест христианина есть не простое бессловесное  перенесение чуждых ему и противоестественных мучений, но сострадание, сораспятие Христу, за нас умершему (Галат. 2:9; 2 Кор.5:12), то есть многоплодная и самоотверженная деятельность, жизнь по заветам Христовым, непрестанное болезнование о том, чтобы эти заветы получили свое осуществление в жизни человеческого общества (Галат. 4:19), на благо и счастье всех людей на земле. Между тем апологеты несправедливости превратили это высокое и святое учение в какой-то бессмысленный апофеоз страдания  вообще. То, что служило великой благодатной поддержкой  труженикам в деле созидания Царства Божия, было облечено в уродливую форму противоестественного требования о необходимости якобы безропотного перенесения любого издевательства над человеком. Естественно, что прогрессивные общественные деятели, особенно те из них, у кого сложилось атеистическое мировоззрение, беспощадно обличали это извращение.
   
    Возвышенное учение о личном христианском аскетизме и о великой добродетели смирения многими было воспринято как призыв к полной отрешенности от земных забот, общественных устремлений и интересов, как проповедь унизительной пассивности перед лицом торжествующей социальной неправды. Думая обрести истинную свободу духа, люди впадали в глубочайшее духовное рабство. Лучшие представители общества, обладавшие трезвым умом и чистой совестью, сами поняли и стали убеждать других в том, что действительная свобода есть разумное и добровольное служение Правде и Миру, совершаемое не в трансцендентной области чистого умозрения, а в условиях реальной действительности, где так много страданий».
ЖМП 1963, №1, стр. 40-41.

            
     ВОПРОСЫ:

   1. Какие  религиозные и богословские основания дают право митр. Никодиму утверждать, что христианство призвало народы мира «неуклонно стремиться к улучшению условий человеческого  общежития»?
   Не считает ли митр. Никодим, что Господь наш Иисус Христос был социальным реформатором?   

    2. Какие, по мнению митр. Никодима, конкретные исторические  силы, действовавшие «самыми различными путями: воспитательными и законодательными, мягкими и суровыми, эволюционными и революционными, религиозными и безрелигиозными», участвовали в расширении «сферы созидаемого в земных условиях Царствия Божия»?

    Не считает ли митр. Никодим, что эгалитарный прогресс западноевропейской цивилизации, который  он  фактически  описывает в своем докладе, и процесс созидания на земле Царствия Божия практически совпадают?
     
   3. Какое конкретное историческое движение митр. Никодим называет «длительной псевдохристианской проповедью», под воздействием которой воспитывались целые поколения «узких  фанатиков»?
   На языке Церкви «псевдохристианская проповедь» называется ересью.    
   Не может ли митр. Никодим указать, где и когда была осуждена Православной Церковью «ересь», призывающая христиан «к полному отчуждению от мира» и к «безропотному перенесению мучений»?
     
   4. Что худого можно усмотреть в полном отречении от мира ради спасения души, если только смотреть на это не с позиций социального реформаторства, а с позиций христианства и православного монашества?
   Не считает ли митр. Никодим, что апостольское и святоотеческое  учение по этому вопросу должно быть радикально пересмотрено,  а монашество – отменено?
      
   5. Не кажется ли митр. Никодиму, что его нравственное негодование по поводу мотива и размеров христианской милостыни впадает в прямое противоречие с обетованием Спасителя: «…кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей»  (Мф.10:42)?

   Не разделяет ли митр. Никодим ходячее мнение критиков христианства, что забота о спасении собственной души, проявляющееся в желании «ценой милостыни приобрести себе прощение грехов и будущие блага в Небесном Царстве», есть  проявление эгоизма?
      
   6. Какое религиозное основание дает право митр. Никодиму отрицать такой путь святости, как безропотное перенесение мучений?

    Разве Сам Господь не явил нам пример такой безропотности? И разве те страдания, которые Господь наш принял за наши грехи, не были для Его безгрешного естества особенно «чужды и противоестественны»?

   Если митр. Никодим считает, что путь безропотного перенесения мучений есть плод извращения христианства, то как он относится к Христоподражательному подвигу первых канонизированных святых земли Русской – благоверных князей и страстотерпцев Бориса и Глеба?

   Не считает ли митр. Никодим, что особенная любовь русского православного народа к священному сонму страстотерпцев также есть плод «фальсификации христианства»?
         
   7.На каком религиозном, богословском или церковно-историческом основании митр. Никодим, епископ и монах, отрицает законность такого духовного пути, который связан с «полным отречением от земных забот и общественных устремлений» и со всецелым погружением сердца и ума «в трансцендентную область» молитвы и богомыслия?
             
   Примечание составителей:

   Всякий православный человек хорошо знает, что, по учению Слова Божия, отречение от мира есть необходимое условие последования Христу:

   «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч.
    Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее.
    И враги человеку – домашние его.
    Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня, и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня, и кто не берет креста своего, и следует за Мною, тот не достоин Меня.
    Сберегший душу свою, потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня – сбережет ее».     Мф. 10:34-39.

   «Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником».   Лк.14:26.

   «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную». Иоан.12:24-25.

   «Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу. Или вы думаете, что напрасно говорит Писание: «до ревности любит дух, живущий в нас?».   Иак. 4:4-5.

   «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек».      1 Иоан.2:15-17.                           

   Всецело преданные Евангелию, охваченные небесной любовью к  Божественному Жениху Церкви, лучшие христиане всегда стремились к полному отречению от мира.

   В эпоху раннего христианства, когда Церковь и мир вполне противостояли друг другу, когда Церковь жила среди постоянных гонений и скорбей, когда мученичество за веру было нормой христианской жизни, тогда полным отречением от мира являлось само пребывание в христианской общине.

   Но когда в последующую эпоху церковной истории в результате обращения мира под покров Церкви, между христианской общиной и мирским обществом стерлась видимая грань и над Церковью нависла опасность обмирщения, тогда евангельское требование полного отречения от мира побудило лучших сынов Церкви к созданию монашества.

   На протяжении долгих веков трудного церковно-исторического делания, направленного на постепенную христианизацию мира, православное монашество, сохраняя напряженность эсхатологических чаяний древней Церкви, всегда помышляя «о горнем, а не о земном», удерживало христианство от чрезмерного увлечения строительством земного града, препятствовало низведению Благой вести о Царствии Небесном на уровень идеологической основы «священного царства» – теократической  империи христианских государей.

   Раннехристианская община, мужественно свидетельствовавшая свою верность Иисусу Христу перед лицом гонителей, и  средневековый монастырь, отгородившийся от мира каменной стеной, осуществляли одно и то же духовное стремление – уйти от мира сего и быть со Христом.

    И если полное отречение от мира в эпоху раннего христианства украсило Церковь сонмом святых Мучеников, то полное отречение  от мира, осуществляемое в монашеском аскетизме, явило Церкви светлый лик Преподобных.

   «Дайте мне стать пищей зверей – писал перед казнью св.Игнатий Богоносец – в полной жизни выражаю я свое горячее желание смерти… Мои земные страсти распяты, и живая вода, струящаяся по мне, говорит: приди ко Отцу. Я не хочу больше жить этой земной жизнью…».
       «Никто не может приблизиться к Богу – писал несколькими столетиями спустя Преподобный Исаак Сирин – если не удалится от мира. Удалением же называю не переселение из тела, но устранение от земных дел. В том и добродетель, чтобы человек не занимал ума своего миром. Сердце не может пребывать в тишине и  быть без мечтаний, пока на человека действуют чувства; телесные страсти не приходят в бездействие, и лукавые помыслы не оскудевают без пустыни».

   Существует ходячее мнение, согласно которому стремление христиан к полному отречению от мира ради Христа и Бога есть проявление духовного эгоизма и равнодушия к людям.

   Между тем весь двухтысячелетний опыт Вселенской Церкви неоспоримо свидетельствует, что только через исполнение той заповеди, которую Сам Господь назвал первой и наибольшей (Мф. 22:35-38), только через всецелую любовь к Богу и ко Христу может  человек обрести силу той христоподражательной любви к людям, которая является нормой христианского отношения, и к своим ближним и ко всему человеческому роду.

   Так, раннехристианские мученики и мученицы, которые,  невзирая на слезные моления своих родных и близких по плоти, мужественно исповедывали перед лицом гонителей свою преданность Господу нашему Иисусу Христу, получали – воистину чудесный – дар искренней и действенной молитвы за своих гонителей и благодатную способность силой своего свидетельства обращать язычников к истинной вере и любви.

   Нечто подобное можно сказать и о монашестве.

   Только обретя духовную точку опоры за пределами мира сего, только уйдя от мира и укоренившись во Христе, может человек в  полную меру христиански воздействовать на мир.

   Поэтому средневековые монастыри, отгородившиеся каменной стеной от внешнего мира и будучи прежде всего светлыми очагами  непрестанного молитвенного горения к Богу, вместе с тем становились и центрами благодатного воздействия вовне. Видимым образом это воздействие проявлялось и в старческом руководстве, и в подготовке достойных кандидатов на епископские  кафедры, и в миссионерстве, и в большой культурной работе, и даже в образцовом хозяйстве и в материальной благотворительности миру.

   Мы не можем себе представить, чтобы митр. Никодим всего этого не знал.

   Мы не можем представить и того, чтобы митр. Никодим назвал «силами зла» и «тонкими фальсификаторами христианства» Святых Отцов и Учителей Церкви, которые действительно, в полном соответствии с Евангелием, учили христиан отречению от мира и безропотному перенесению мучений и скорбей.

   Но, с другой стороны, мы недоумеваем, кого же в таком случае имеет в виду митр. Никодим?

   Ввиду острого духовного соблазна, который вызывает вышеприведенное рассуждение митр. Никодима, мы думаем, что было бы в высшей степени полезным, если бы митр. Никодим перед лицом всей Христоименитой полноты Русской Церкви разъяснил, какие конкретные исторические силы он назвал «силами зла» и кто были те «фальсификаторы христианства», о которых он  говорит в своем докладе.

   Во избежание двусмысленности, необходимо, чтобы эти «фальсификаторы» были названы, по возможности, поименно.

    Текст II
    Из заявления главы делегации Русской Православной Церкви архиепископа Ярославского и Ростовского Никодима (ныне  митрополита Ленинградского и Новгородского) на Всеправославном совещании на острове Родос в 1961 г. по поводу  перечня тем для грядущего Всеправославного Собора:

     «В параграфе VII "Общебогословские темы" мы считаем излишним оставление в перечне тем раздела "Г": "Приемы борьбы с атеизмом и лжеучениями, как теософия, спиритизм, масонство и т.д." Мы возражаем против этого потому, что распространение христианской веры среди неверия является прямым долгом и задачей каждой Поместной Церкви, которая осуществляет эту миссию. Перевод же этой проблемы в область политических страстей несвойствен Церкви Божией и противен ее задачам и, в силу этого, должен получить всеправославное осуждение. Что касается теософии и спиритизма, то эти лжеучения не представляют общей опасности для Православия. Местные Церкви, где еще существуют эти лжеучения, сами определяют методы борьбы с ними. Масонство, быть может, следовало бы рассматривать как нехристианскую религию. Оно также не имеет всеобщего распространения…»     ЖМП 1961, №11, стр. 20.

   ПРИМЕЧАНИЕ  СОСТАВИТЕЛЕЙ:

     «Христианская Мирная Конференция», одним из руководителей  которой на протяжении последних 10 лет является Преосвященный  Никодим, ныне митр. Ленинградский и Новгородский, была создана в 1958 г. по инициативе преподавателей богословского факультета имени Яна Амоса Коменского в Праге.

    В 1964 г. генеральный секретарь ХМК – пастор Ярослав Ондра в  своем выступлении на «II Всехристианском Мирном Конгрессе», сказал о взаимоотношении «Христианской Мирной Конференции»  и экуменического движения и о возрастании авторитета ХМК в «межхристианских кругах»:
      
    «За период между I и II Всемирными Конгрессами пражского мирного Движения становилось все более ясно, что экуменическое движение в его различных формах понимает, что стремление к христианскому единству не может ограничиваться его рамками, но что экуменическая идея принимает формы, получившие выражение в Центральной Европе несколько столетий тому назад в период тридцатилетней войны, когда последний епископ «унитас фратрум» («Община чешских братьев») Ян Амос Коменский уже соединял экуменическую идею с ириническими попытками».  ЖМП 1964, № 10, стр. 22.
                                                                           

   О преемственной связи идей ХМК с идеями Яна Амоса Коменского свидетельствовали также такие выдающиеся деятели  ХМК и члены общины чешских братьев, как д-р Ян Лохман и д-р  Йозеф Смолик (смотри  ЖМП 1966, №7, стр. 59).

   В то же время известно, что учение Яна Амоса Коменского (1592-1670), получившее во второй половине ХVII века весьма широкое распространение, было положено в основу идеологии Великой Английской ложи, первой исторически достоверной организации  франк-масонов. (См., например,  И.Г. Финдель. «История франк-масонства», пер. с нем., СПб. 1872 г., том 1, стр.103; см. также  статью «Франк-масонство» в энциклопедическом словаре Брокгауза).

 
ВОПРОСЫ:

    1.Как видно из приведенной справки, митр. Никодим является одним из руководителей такой религиозно-социальной организации, идеология которой связана с учением Яна Амоса Коменского.

    В то же время с учением Яна Амоса Коменского исторически  непосредственно связана идеология масонства.

    Возникает вопрос, как митр. Никодим относится к идеологии и практике масонства?

    Не считает ли митр. Никодим, что и масонство явилось в истории одной из тех религиозно - социальных сил, которые, по его мнению, способствовали «расширению сферы созидаемого  в  земных условиях Царства Божия»?

    2. Если нет, то не считает ли митр. Никодим, что масонство является не просто одной из «нехристианских религий», подобно исламу или буддизму, но скорее лжеучением не менее опасным, чем теософия и спиритизм, и что поэтому борьба с масонством также входит в задачу Поместных Церквей?

    3.Не кажется ли митр. Никодиму, что всякая деятельность Поместных Православных Церквей несомненно подлежит компетенции Православной Полноты и что поэтому тот довод, которым митр. Никодим пытался на Родосском Совещании подкрепить свое предложение об исключении из перечня тем грядущего Всеправославного Собора вопроса о приемах борьбы с такими лжеучениями как теософия, спиритизм и масонство, надо  признать несостоятельным?        


   Примечание Л. Регельсона к публикации «Обращения к Собору» Интернет-сайте:
   Ввиду острого и зачастую болезненного интереса, который вызывает проблема масонства в среде современной христианской общественности, я считаю необходимым прокомментировать некоторые заявления, сделанные мною вместе с соавторами в 1971 году.
       
    В настоящее время мне представляется ошибочным наше утверждение о том, что «масонство…  является лжеучением». Насколько я могу судить по объективным источникам, которые теперь стали доступными,  масонство, в отличие от теософии и антропософии, не может считаться «ложным» учением уже по той причине, что оно вообще не является  «учением».

   Известные исторические деятели –  члены масонских лож –  высказывали самые разные, порой взаимоисключающие религиозные, философские и политические взгляды. Большинство масонских течений разделяло общегуманистические тенденции Нового времени, выраженные, в частности, в трудах Яна Амоса Коменского. Однако, эти расплывчатые настроения не могут быть квалифицированы как учение или идеология масонства.

   Многие христиане, в том числе и православные, убеждены в том, что масонство является некоей «антицерковью», которая готовит приход антихриста; эти взгляды получили отражение и в некоторых наших формулировках.

   Несомненно, есть серьезные основания для критического анализа масонства, как и любого другого сложного и противоречивого исторического явления. Однако широко распространенная «масонофобия», по моему нынешнему убеждению, есть не что иное, как опасное духовное прельщение. Оно отравляет душу христианина слепой иррациональной верой во «всемогущество» врага – кто бы под ним ни подразумевался; в такой запуганной и озлобленной душе останется ли место для Христа?

   Как бы нам к тому же не стать несправедливыми обвинителями, т.е. клеветниками, которые приписывают демонический характер обычным человеческим исканиям, ошибкам, слабостям и прегрешениям! Стоит ли напоминать, как слово «клеветник» звучит по-гречески? Создавая ложный образ врага, мы лишаем себя возможности опознать настоящего антихриста, и тем самым невольно способствуем его пришествию.
   
    В свое время я и сам в значительной степени находился под действием этого широко распространенного и навязчивого прельщения, и потому не возражал против включения данной главы в наше Обращение. К великому несчастью, этому соблазну подвергаются не только такие незрелые неофиты, каким я был тогда, но зачастую даже духовно опытные и нравственно безупречные православные христиане.

    Несмотря на то, что за прошедшие годы в моих богословских взглядах произошли существенные изменения и уточнения, я, тем не менее, считаю, что вопросы, поднятые в нашем Обращении к  Собору более тридцати лет назад, остаются религиозно актуальными и подлежат общецерковному рассмотрению и обсуждению.              Лев  Регельсон, 2007 г.


  Текст III
  Всемирная Конференция «Церковь и общество», Женева, 12-25 июля 1966 г. Из выступления профессора - протоиерея В. М. Борового на тему «Требования и уместность богословия по отношению к социальным революциям нашего времени»:
    
   «Византия из всех христианских культур более всего содействовала освящению социального зла. Она приняла без возражений все социальное наследие языческого мира и как бы дала ему сакральное помазание. На протяжении тысячелетия в Византии и средневековой Европе и на протяжении столетий в России – с тех пор (ХVI в.) как наша родина осознала себя наследницей Византии – под видом церковного Предания хранились гражданские законы римской языческой империи.

   Но этому коренным образом противоречит социальная традиция раннего христианства и великих отцов Церкви, мессианская проповедь Спасителя и все – никогда не стареющее – содержание пророческого откровения Ветхого Завета. Нет, откровенная религия в Израиле и в Новозаветной Церкви была сначала социальной и революционной, прежде чем стала личной и статичной. И Царство Божие было прежде царством народа Божия, а не царством в душе единичного человека…».
  ЖМП 1966, № 9, стр.76.
                                                                                              
  ВОПРОСЫ:
 
   1.Как известно, Византийская Империя – первое в мире Христианское Государство, основанное Святым Императором и принятое под сень Животворящего Креста, явилось в истории и надежной гражданской опорой Христовой Церкви, и одним из величайших центров христианизации мира. На протяжении веков  меч византийских императоров защищал Церковь от восточных нашествий, а византийские миссионеры вместе с проповедью Евангелия несли окрестным народам высокую культуру эллинского христианства.

   Не считает ли о. Виталий, что православному священнику и тем более священнику Русской Церкви, для которой Церковь Константинополя была и остается матерью, не подобает возводить хулу в адрес великого христианского государства, на протяжении долгих веков бывшего земным домом этой Церкви?

   Прот. В. Боровой судит Византию с точки зрения мессианского идеала Царства Божия на земле. Но может ли вообще какая бы то ни была социально-политическая структура соответствовать этому идеалу?

   2.Какие конкретные исторические основания дают право о. Виталию утверждать, что социальная традиция раннего христианства и великих Отцов Церкви и гражданские законы святых императоров – равноапостольного Константина и благоверного Юстиниана находятся в непримиримом противоречии?

   3.Какое конкретное социальное содержание, могущее войти в противоречие с гражданскими законами, усматривает о. Виталий в Мессианской проповеди Спасителя?

   Не считает ли о.Виталий – так же, как и еврейские Первосвященники, что Иисус Христос был противником кесарю  (Ин.19:12)?

    4.Какое конкретное историческое основание дает право о. Виталию утверждать, что откровенная религия в Новозаветной Церкви была сначала социальной, а потом стала личной?

    Не  кажется ли о. Виталию, что с момента своего откровения в Господе нашем Иисусе Христе, Царствие Божие всегда было, есть  и грядет – одновременно и как царство в душе каждого христианина, и как царство, совокупно охватывающее собой весь народ Божий?


   Тексты IV
   Пленум Конференции ВСЦ «Церковь и общество», июль 1966 г. Из доклада профессора - протоиерея В. Борового  «Требования и  уместность богословия по отношению к социальным революциям нашего времени»:

   «Наше время призвано установить равновесие между личной и социальной этикой христианства. Грешно потворствовать своей личной духовно-телесной природе. Но  столь же грешно склоняться перед социально греховной  природой общественной. Покаяние, а значит, коренная перемена мыслей, коренная ломка прежнего образа жизни и радикальный отказ от старого, греховного и столь же радикальное принятие и ангажирование всего себя в новой, совершенной жизни, т.е. все то, что мы называем революцией – такое покаяние, такая революция обращена не только к личности, но и к целому обществу, нации, классу, к каждой социальной группе.
   Покаяние есть призыв к обновлению, к революции, к новой жизни, направленной к каждому обществу в его целом…».      ЖМП 1966, № 9, стр.78.
 
Сессия Совещательного Комитета ХМК, София, 17-23 окт. 1966 г.
Московский Патриархат представлен делегацией в составе:
             Митрополит Ленинградский и Ладожский Никодим
             Епископ Зарайский Ювеналий
             Епископ Тегельский Ионафан
             Епископ Звенигородский Владимир
             Протоиерей Павел Соколовский
Сотрудники Отдела внешних церковных отношений:
             А.Тыщук (прот.), А.С. Буевский, А.А. Владимиров и Г.Ф.Троицкий

Из общей резолюции сессии:

    «На каждой стадии деятельности ХМК в прошедшие годы был для нас решающим тот факт, что Слово стало  Человеком, что Бог во Иисусе Христе соединился с нами, что  поэтому каждый человек является нашим ближним, к солидарности с которым мы должны стремиться. История Иисуса Назарянина имеет свой смысл не только в прошлом и в настоящем, но направлена в будущее, в котором Царство Божие начинает становиться действительностью, упование на Царство Божие открывает человечеству развитие, а всемирная история – широкие горизонты.

  Надежда, проистекающая из Воскресения Христова, ведет нас к свободному участию в исторических событиях, к созданию нормальных жизненных условий для людей, действительному осуществлению справедливости и любви, к  хранению, защите и утверждению Образа Божия в каждом человеке. Мы приходим к сознанию, что на пути многообещающих ожиданий мы, христиане, трудимся не одни в мире, и мы знаем, что в вопросах и в самом движении к будущему миру и его созиданию нас нередко опережают другие. Но поскольку Распятый и Воскресший Иисус Христос  представляет неистощимый Источник многообещающей и революционной динамики Царства Божия, то мы вновь и вновь чувствуем себя вынужденными работать ради этой  цели и видеть в ней наше настоящее…».    
   ЖМП 1966, № 11, стр. 71.           
           
    Из статьи доц. Н. Заболотского «Русская Православная Церковь  в новых социальных условиях»:
   «В результате Великой Октябрьской социалистической революции мир был поставлен перед фактом государства новой социальной формы, которое за пятьдесят лет своего существования, пройдя путем испытаний, выработало новую  демократическую структуру жизни, нравственный общественный порядок, создало новейшую технику и освоило все блага культуры и стоит на пути идеальных человеческих отношений. Для христианина важно видеть, что в этом новом  мире воплощаются и получают реальное бытие идеалы, принесенные в мир Воплотившимся Словом…»                     ЖМП 1967, № 7, стр. 34.

   Из обзорной статьи Г. Троицкого, вице - председателя  Молодежной Комиссии ХМК:

  «Члены Молодежной комиссии пришли к заключению, что даже если христиане по каким-либо частным соображениям оказываются на стороне сил «статус-кво», они несут ответственность за необходимость революции. Именно из-за  пренебрежения своим долгом для многих христиан революция часто оказывается орудием суда Божия над их пассивностью. Здесь же подчеркивалось, что революция – это непрекращающийся процесс, что воля Божия заключается в том, чтобы человек находился всегда в пути к тому моменту, который будет избран Им в качестве заключения всей истории. В этом состоит эсхатологический характер происходящих в мире революционных изменений…

    По мнению членов Комиссии, подобным молодежным направлениям мысли и деятельности принадлежит будущее.  Они будут являться важным фактором в формировании нового сознания, требующего для себя новых форм, новых союзников в борьбе против закоснелых социальных порядков, догматизмов, самодовольства и угнетения всех видов и форм.

    Жизнь мира – это не просто «статус-кво», она не статична.  Усилиями людей социальные институты должны приводиться в соответствие со временем. Новое сознание требует новых форм своего выражения, как сказал ученикам Иоанна Предтечи Господь наш Иисус Христос: «Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже.  Не вливают также вина молодого в мехи ветхие, а иначе  прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают. Но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и  другое» (Мф. 9:16-19).

    Исходя из этих соображений, Молодежная комиссия наметила для своей работы на III Всехристианском Мирном конгрессе тему «Новое сознание и новое общество»…        ЖМП 1968, № 1, стр. 35, 37.

       
   Международный коллоквиум о великом Пятидесятилетии. Магдебург (ГДР), 26 октября 1967 г.
   Из доклада А. С. Буевского «Значение Великой Октябрьской  социалистической революции в борьбе за мир, человечность и  социальный прогресс»:

   «Промысл Божий выдвинул новый фактор внедрения в мир  мира –через революционное преобразование общественной  и политической структуры государств, в основе которого лежит понятие общечеловеческой справедливости и такая концепция гуманизма, которая очень близко подходит к концепции евангельской любви. В конечном итоге это является тем радикальным средством, чрез которое мир должен, наконец, понять безумие вражды и услышать Божественный призыв к миру. Трудность в достижении личного, семейного, социального или политического мира с необходимостью требует от каждого христианина усилий в  подвиге нравственного совершенствования, ибо сказано: "Царствие Божие берется силою, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф.11:12)».
ЖМП 1968, № 3, стр. 33.                                                      
        
   
   ВМЕСТО  ВОПРОСОВ:
  
   Как видно из вышеприведенных тестов, ряд официальных деятелей Русской Православной Церкви, ближайших сотрудников  митр. Никодима, объявляют социальные революции и социалистическое строительство осуществлением Евангельского  идеала.

   В связи с этим, мы считаем необходимым сделать следующее заявление:  

   Как чада Православной Церкви, мы считаем, что отношение христиан к советской власти, к секулярной цивилизации вообще и к социалистическому обществу в частности, всецело должно быть основано на Евангельском учении, должно исходить из самой сути христианской религии и питаться верностью чистейшим традициям Вселенской Церкви.

   В силу своей духовной ясности, это отношение может быть сформулировано отчетливо и кратко:

   Несомненно, что Божественное учение Нового Завета о повиновении предержащим властям, непосредственно относившееся к языческому государству древнего Рима, со всей своей силой должно быть отнесено и к современным секулярным государствам, в том числе и социалистическим, ибо и они осуществляют все ту же царственную власть ветхого Адама, данную ему от Бога, которую осуществляли и государства языческие. Отсюда ясно, что всякий православный христианин, живущий на территории нашего Отечества, обязан быть лояльным подданным Советского государства, по слову Священного Писания повинуясь властям «для Господа» (1Петр.2:13-14), являя пример гражданской доблести и возгревая в своем сердце бескорыстную  любовь к своему Отечеству. При этом, несомненно, что православный христианин без всякого ущерба для своей религиозной совести может, а в тех случаях, когда этого требует евангельская мораль, даже и обязан сотрудничать со своими неверующими согражданами, а также и со всеми людьми доброй воли в осуществлении таких дел, которые являются добрыми по самой своей природе.

   Но, с другой стороны – и это следует подчеркнуть с особой силой – несомненно и то, что православный христианин не может связывать ни с какими формами секулярной цивилизации вообще,  ни с коммунистическим идеалом, в частности, никаких религиозных чаяний.

   В этом, по нашему мнению, состоит коренное отличие пути Церкви от того ложного и весьма опасного пути, на который  пытаются увести Церковь сторонники смешения идеала Евангельского с идеалами мирскими.

   Текст V
   Конференция представителей всех религий в СССР на тему:
«За сотрудничество и мир между народами»  (Троице-Сергиева  Лавра, 1-4 июля 1969 г.).
   Из доклада архиепископа Львовского и Тернопольского  Николая  «Мирное сосуществование и революционное  преобразование мира»:

   «Высокочтимое собрание! "Отречение от мира", имевшее   место среди некоторых христиан в начале христианства, не столько вытекало из христианского вероучения, сколько объяснялось чисто историческими причинами.

    Первые христиане действительно "отрекались", но отрекались они не от мира вообще, а от такого мира, в каком  довелось им жить. Это был языческий мир – мир обожествленных римских императоров, мир ужасающих социальных контрастов – роскоши и нищеты, господства и рабства, мир гедонистической пресыщенности и до предела  развращенной чувственности, мир полнейшего морального одичания и садистского произвола…

    Христианское сознание не мирилось с таким миром, но вместе с тем не могло изменить существующего положения и потому духовно отрекалось от ненавистного ему мира. Это  "отречение" было не чем иным, как реакцией христиан против невыносимой духовной и социальной атмосферы разлагающегося античного общества. И что характерно: даже тогда, на заре христианства, последователи Христа, уходя от  античной цивилизации в катакомбы и пустыни, не предавались отчаянию и резигнации, но несли в своих сердцах и провозглашали возвышенные и вместе с тем глубоко земные идеалы и мечты о лучшем, более совершенном и более справедливом мире и человеческом обществе – о евангельском "новом небе и новой земле, где обитает правда" (2 Петр. 3:13).

   Именно эта жажда новой, всеобъемлющей духовной и социальной правды породила уже во 2-м веке распространенное христианское движение хилиазма, т.е.  страстного ожидания идеального "тысячелетнего царства Христова" на земле, евангельского "золотого века", перед  которым не устояли даже такие столпы первоначального  христианства, как Ириней, Иустин Философ, Ипполит,  Лактанций и особенно Тертуллиан. Но было бы непонятно и невозможно без наличия в евангельской "доброй вести" глубоких социальных мотивов, которые, несомненно, послужили отправным пунктом и для позднейших  религиозно - социальных движений циркумцеллионов и багаудов в IV и V  веках, жакерии, катаров и лоллардов в Средних веках, "евангелистических" крестьянских полков Фомы Мюнцера в ХVI веке, до великих утопистов нового времени Томаса Мора, Сен-Симона и Кампанеллы включительно… Это именно они  передали историческую эстафету борьбы за духовное и материальное раскрепощение человека современному научному социализму – великой преобразующей силе  нашего времени…

  Евангельский Христос взял бич, а современный пролетарий, доведенный "сильными мира сего" до отчаяния, хватает камень или автомат… Такова неумолимая логика исторического социального процесса.

   Закончим наш доклад словами заключительного тезиса 3-го Всехристианского Мирного Конгресса:
   "Христиане не являются простыми наблюдателями быстрых социальных изменений, имеющих место повсюду в сегодняшнем мире, они разделяют со всеми другими людьми  противоречия и напряженности нашего времени. Их взгляды  и понимание нередко суживаются и омрачаются их собственными социальными предрассудками... Бог призывает освободиться от нашей инертности и безразличия  и требует, чтобы мы мыслили и действовали как ответственные члены возникающего общества всех народов  и наций. В этом смысле они призываются… связывать свою проповедь и учение с пониманием существующей революционной ситуации; воспитывать в своих членах дух самопожертвования и преданности; воодушевлять правительства и международные агенства посвящать свои  силы – заботе о справедливой мировой экономике".

    Мир, возвещенный ангельскими хорами в момент, когда Богочеловек рождался на земле, Который затем возвестил живущим на ней людям новый манифест словами: "Мир Мой  даю вам" (Ин.15:27) – мир, как первое, фундаментальное  условие настоящего, правдивого, разумного земного бытия –  этот вожделенный и священный мир и вытекающее из него   мирное сосуществование всех народов, на земле живущих,  наступит лишь тогда, когда будут полностью и навсегда  разрешены все наболевшие социальные проблемы, все  социальные язвы мирового общества…»
           ЖМП 1969, № 10, стр. 37, 43-44.

     
   ВОПРОС:
   Идеология, дух и тон вышеприведенного отрывка настолько соответствует осужденному Русской Православной Церковью «обновленчеству», что вызывает недоумение, как такой текст мог быть опубликован в официальном органе Московского Патриархата.

  Что же касается самого архиепископа Николая, то возникает необходимость задать ему только один вопрос: как он сам объясняет совпадение своих взглядов с идеологией обновленчества?