Митр. Никодим сопровождает Королеву Бельгии. Троице-Сергиева Лавра, 4 апреля 1962 г., Пасхальная Неделя.
Иоанн (Вендланд), митрополит Ярославский и Ростовский
ГЛАВА II. О ЦАРСТВЕ СЧАСТЛИВЫХ ВРЕМЕН
Текст I
Из доклада митрополита НИКОДИМА на Первом Конгрессе пражского мирного движения на тему: «Мир – последование Христу», 1961 г.
Чтобы правильно ответить на вопрос об ответственности христиан за дело мира и о формах и методах их участия в разрешении этой самой насущной проблемы современности, как это вытекает из нашего последования Христу, необходимо обратиться к учению об этом Божественного Откровения, к выяснению того, «что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим.12: 2), что заповедал нам Христос и что внесло в мир нового в этом отношении христианство в его проповеди «доброй воли» всем «труждающимся и обремененным» (Мф.11: 28).
Кратко всю суть первохристианской проповеди можно формулировать так: это было радостное возвещение всему миру о наступлении чрез Христа и во Христе Царствия Божия для всех людей, и горячий, братский призыв ко всем покаяться, т.е. осудить все то злое, греховное и плохое, что было в их предшествующей личной, семейной, общественной и международно - политической жизни, в них самих, в их отношениях друг к другу и во всем комплексе человеческих взаимоотношений вообще, решительно порвать со всем этим злом, грехом и несовершенством, войти в Царствие Божие чрез вступление в Церковь Христову и активное, практическое членство в ее общинах, призванных быть, по притче Господа, заквасками Царствия Божия (Мф.13:33; Лк.13:21).
<...>
Господь говорил об этом царстве не только как обетовании спасения и жизни вечной в потустороннем мире, в отдаленнейшем будущем, в эсхатологическом плане Царствия Небесного, но о совершенно конкретно и реально совершившемся факте настоящего в земной жизни людей: «Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие» (Мф.12:28; Лк.11:20).
<...>
Сущность же возвещенного Христом и проповеданного Его учениками Царствия Божия св. ап. Павел выразил так: «Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим.14:17).
Таким образом, если главным содержанием всего спасительного и благовестнического дела, учения и заповедей Христа и Его апостолов, учеников и последователей, завещанных Им на все времена всем последующим поколениям христиан, было благовестие всем людям о приближении Царствия Божия, распространение этого Царствия и правды его по всей земле и укрепление его между всеми народами, а основным элементом, неотъемлемым признаком и необходимым условием осуществления и существования такого Царства были и есть, по учению Господа и апостолов, «праведность, мир и радость во Святом Духе» (Рим.14:17), то, значит, мир, благовествование о нем, распространение его, укрепление и защита его перед всеми людьми и среди всех народов и противодействие всему тому, что нарушает или может нарушить мир, являются первейшей и святейшей обязанностью и задачей всех христиан, должны быть стержнем всего христианского благовестия и основой всей христианской жизни и действования, как выражающие внутреннюю суть Христова Евангелия: и как прямо вытекающее из нашего последования Христу, и как необходимо требуемые нашим христианским званием, в которое мы, по слову апостола, призваны (Ефес.4:1).
<...>
Однако недостаточно только сказать, что мир, благовествование о нем, распространение и защита его входят основными компонентами в самую суть христианства, предполагаются и требуются христианским учением и христианской жизнью – следует еще выяснить и то, что понимается в слове Божием под «миром», в каком значении это слово там употребляется и какие последствия для христианской совести вытекают из заключающегося там учения о мире.
Понятие «мир» в Ветхом Завете выходит далеко за пределы узкого языческого понимания. Трудно найти в Ветхом Завете другое слово, или понятие, которое имело бы такое широкое применение в повседневной жизни и одновременно такой глубокий, всеобъемлющий смысл, чем слово и понятие «мир». В самом широком и общем смысле слово «мир» в повседневной жизни ветхозаветного общества употреблялось в смысле благоденствия, благополучия, счастья. Так оно звучало при приветствии и прощании, при взаимных благопожеланиях и обмене вежливости. При этом предполагалось наличие у людей «мира» и внутреннего хорошего настроения, благодушия, в противоположность ко всякому спору, вражде и разделению. Такое состояние человеческих отношений и такое внутреннее настроение человеческих душ предполагалось при этом не как отдельное проявление, не как состояние и настроение индивидуума, но прежде всего как организованное состояние целого, как воздействие организованной общности, как дело и удел всего общества, как необходимая основа всякой человеческой, всякой общественной жизни. Синонимами мира в этом смысле в Ветхом Завете выступают всегда такие понятия, как правда, справедливость, порядок, благополучие, уверенность, безопасность, жизнь. При этом мир не только включает в себя все эти понятия и явления жизни, но и, безусловно, превалируют над ними. По словам книги Притчей (17:1), «лучше кусок сухого хлеба и с ним мир, нежели дом, полный заколотого скота, с раздором». Здесь мир стоит выше всего в иерархии человеческих ценностей, но отнюдь не исключает всего остального, а скорее требует и предполагает, как необходимых своих спутников: «Тогда беднейшие будут накормлены и нищие будут покоиться в безопасности», т.е. в мире (Исайи.14:30).
Урожайность земли и обилие всяких благ не является только следствием мира, но прямо-таки его содержанием, «ибо посев будет в мире; виноградная лоза даст плод свой, и земля даст произведения свои, и небеса будут давать росу свою: и все это Я отдам во владение оставшемуся народу сему» (Захар. 8:12).
Такой мир, по воззрениям ветхозаветных людей, является Божиим даром и Божиим заветом своему народу.
<...>
Истинный мир, обещанный Господом устами пророков Божиих, стал неотъемлемой составной частью всех мессианских ожиданий, так что суть самого пришествия Мессии-Спасителя в мир понималось как наступление на земле полного и всеобъемлющего мира: мира людей с Богом и гармонического мира всей природы, как единого целого.
Этот всесовершенный мир заключался, согласно мессианским чаяниям, прежде всего в обетовании мира между народами: «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы… и не будут более учиться воевать» (Исайи 2:4). Такой мир должен наступить в результате пришествия на землю Мессии: «Он возвестит мир народам» (Захар. 9:10). «Ибо всякая обувь воина во время брани и одежда, обагренная кровью, будут отданы на сожжение, в пищу огню» (Исайи 9:5). «И лук, и меч, и войну истреблю от земли той, и дам им жить в безопасности» (Осии 2:18). «И… будут жить безопасно… И будет Он – мир» (Мих. 5:4-5). Даже природа испытывает на себе воздействие этого всесовершенного, гармонического и целостного мира, идеальную картину которого рисует нам Исайя в 11-й главе, являющейся, с одной стороны, как бы вершиной всех ветхозаветных чаяний вечного мира ввиду ее поразительного максимализма и кажущейся утопической недосягаемости, а с другой являющейся совершенно реалистичным и конкретным заданием для всего человечества, так как осуществление ее предполагается не в эсхатологическом плане второго пришествия, а в чисто историческом плане воплощения Бога Слова и появления христианства. ЖМП 1961, № 6, стр. 44-45
ВОПРОСЫ:
1. Как видно из приведенного текста, митрополит Никодим считает, что, согласно ветхозаветным пророчествам, самая суть пришествия на землю Мессии-Спасителя заключалась в установлении на земле целостного и всесовершенного мира, который охватит собой не только все человеческое общество, но и всю природу. Как же при этом митрополит Никодим объясняет тот несомненный и для всех очевидный факт, что, придя на землю, Господь наш Иисус Христос на земле такой мир не установил?
2. Не считает ли митрополит Никодим, что в Своем Первом Пришествии Господь наш Иисус Христос осуществил только часть мессианских чаяний Ветхого Завета, так что другая часть этих чаяний, связанная с установлением на земле целостного и всесовершенного мира должна быть осуществлена впоследствии?
3. Можно ли на основании вышеприведенного учения о наступлении на земле «всеобщего гармоничного и целостного мира» сделать вывод, что митрополит Никодим в том или ином объеме приемлет веру раннего христианства в грядущее Тысячелетнее Царство?
4. Как видно из приведенного текста, митрополит Никодим считает, что ветхозаветные пророчества о наступлении на земле всеобщего мира надо понимать, как реалистическое и конкретное задание, данное Богом всему человеческому роду?
Возникает вопрос: считает ли митрополит Никодим, что те мирные времена, о которых говорят ветхозаветные пророки, должны наступить только лишь в результате совокупных усилий человеческого рода, при таинственном содействии благодати, или же человеческие усилия должны подготовить мир к восприятию особого и для всех людей очевидного Божественного действия?
5. Если митрополит Никодим считает, что те мирные времена, о которых предвозвещали ветхозаветные пророки, должны наступить через особое Божественное действие, то не считает ли он, в соответствии с традицией древнейших Отцов церкви, что именно это действие описано в 19 и 20 главах Откровения Иоанна Богослова – явление в славе Господа нашего Иисуса Христа, истребление антихриста и всех сил его, связание сатаны и воцарение на земле воскресших мучеников?
6. С какой целью митрополит Никодим полагает в основание такой простой и для всех ясной вещи, как участие христиан в борьбе за международный мир, религиозную идею, весьма новую для традиционного христианского сознания и совершенно чуждую мирскому обществу? Не считает ли митрополит Никодим, что участие или неучастие христиан в борьбе за международный мир обусловлено принятием или неприятием теологумена о том, что ветхозаветные пророчества о Мессианском Царстве должны осуществиться буквально и что весь человеческий род имеет задание от Бога принять участие в осуществлении этих пророчеств?
Текст II
В 1968 г. в статье «Благовестие мира у святого пророка Исайи», опубликованной в ЖМП, Преосвященный ИОАНН, митрополит Ярославский и Ростовский, пишет следующее:
«Святой Исайя благовествует не только о мире. Будет правильнее сказать, что его проповедь о мире заключена в более широкое пророчество о счастливых временах. Обратимся же к благовестию его об этих временах.
Благовестие пророка Исайи обращено не к равнодушным. Нет, оно направлено к нуждающимся, к жаждущим, к бедным, не имеющим средств (Ис.55:1), к слабым и малодушным (Ис.35:3-4), к слепым и глухим, к хромым и немым (Ис.35:5-6), к тем, кто пострадали от войн и кровопролития (главы 2 и 11), к матерям (гл. 54) и детям (гл. 66), к обездоленным и изуродованным (Ис.55:1). Всем Исайя обещает избавление от того, что их мучает, всем им он обещает счастье. Истомившееся в нужде ветхозаветное человечество слышит его призыв: «Жаждущие, идите все к водам» (Ис.55:1), а затем, прислушиваясь к этому зову, оно узнает, что ему обещана не только вода, но вино и млеко (т.е. изобилие благ). Все это возможно будет получить без серебра, без всякой платы. «Милуяй их утешит их», «они при дорогах будут пасти, и по всем холмам будут пажити их» (Ис.49:9), так что «не будут терпеть голода и жажды, и не поразят их зной и солнце» (Ис.49:10) и «не слышно будет более насилия в земле твоей, опустошения и разорения – в пределах твоих» (Ис.60:18).
Человечество, изнемогшее от постоянных войн и кровопролитий, слышит уверенное пророчество Исайи о дивном и прочном мире: «Перекуют мечи свои на орала и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис.2:4).
<...>
Благовестие о счастливых временах приобретает особую красоту от прекрасных образов, через которые оно предлагается слушателям. То это гора Божия, то дом Божий, то святой город Иерусалим, то жена многочадная, то пустыня процветшая, то мирное пастбище, то радостное шествие.
Вместе с тем жизнь в эти предуказанные времена не будет чем-то таким, что представляется человеку в сказках. То не будет страна «молочных рек и кисельных берегов», это не будет блаженство ленивцев, которым достаточно раскрыть рот, чтобы в него свалился вкусный и питательный плод. Блаженство счастливых времен пророка Исайи не похоже на чувственный рай или какую-то утопию. Тогда все будет совершенно иное, такое, чего никогда не бывало в прошлом. «…Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце» (Ис.35:17). Но вместе с тем люди будут деятельны, так как мечи и копья будут не просто выброшены, но перекованы на орала.
Это будет царство Божия мира. Господь Своим могуществом устрояет это царство: «Слово Мое, которое исходит из уст Моих, оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно» (Ис.55:11). «И сделает Господь Саваоф на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых вин, из тука костей и самых чистых вин» (Ис.25:6). «Отрет Господь Бог слезы со всех лиц» (Ис.25:8). «Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас» (Ис.66:13).
<...>
Царство счастливых времен святого Исайи – воплощение всего, о чем могло мечтать ветхозаветное человечество. Его можно назвать царством мира, если под миром подразумевать не только отсутствие войн и освобождение общества от тяжести производства оружия и средств обороны, но и все те благие последствия, которые соединены с миром. В предвозвещенные святым Исайей счастливые времена мир внедряется в самую глубину психологии людей, воздействуя и на их телесное состояние – здоровье, силу, долголетие. Но что же такое это царство мира? Мечта? Утопия? Сказка? Символ? Аллегория?
Это прежде всего пророческое видение, верить которому призывает святой Исайя. Оно должно осуществиться в реальности, это видение. Сила, реализующая его, есть действие Бога.
Далее митр. Иоанн делает несколько замечаний, касающихся буквального и аллегорического понимания пророчества и затем дает целостную схему своего толкования:
Когда мы вчитываемся во вдохновенные слова пророка Исайи, перед нами все яснее вырисовывается еще и другой, таинственный смысл его пророчеств. В самом деле, неужели пророк, когда говорит о волке и ягненке, только их имеет в виду и возвещает лишь мир между животными, какую-то необычайную трансформацию хищных зверей в безобидных травоядных?
Вспоминаются слова апостола Павла, обращенные к древним иудеям, во всем искавшим только лишь буквальный смысл. Напоминая им ветхозаветную заповедь «не заграждай рта у вола молотящего» (1 Кор.9:9), он тут же несколько иронически замечает: «о волах ли печется Бог?». Нет, конечно, нет. Обличая иудеев за приверженность к букве, апостол говорит, что они, читая Моисея, как бы накрывают себя покрывалом, скрывающим от них свет Священного Писания (2 Кор.3:14).
Пророк Исайя, возвещая, что волк будет жить вместе с ягненком (Ис.11:6), разумеет, конечно, не зверей, ибо не о них говорит он. Речь у пророка идет о людях, имеющих разные характеры. Одни подобны волкам – это хищники по натуре. Это духовные потомки Каина. Другие, духовные потомки Авеля, подобны жертвенным животным.
С наступлением новых времен, когда проповедь Евангелия будет возвещена всему миру, люди будут духовно перерождаться под влиянием этой проповеди. И мы видим, как проповедь мира постепенно овладевала сознанием людей. Это особенно ярко видно в последнее время. Ныне призыв к войне может рассматриваться только как безумие.
Воля Божия постепенно устрояет мирные времена. Но это совершается при обязательном содействии человека. Участие человека в устроении Богомирных времен носит всеобщий характер. Именно поэтому у пророка Исайи говорится, что все народы придут в движение – они устремляются на гору Божию, или шествуют на источники вод, или работают, перековывая мечи на орала и т.д. Несомненно, что при таком участии народов мирные времена не могут существовать только в идее или в абстракции. Они не могут быть сказкой, утопией или только мечтой. И действительно, пророк Исайя связывает наступление мирных времен с осуществлением совершенно нового образа жизни на земле. Он возвещает, что Царство Божие наступит в Иерусалиме. Как мы в свете Новозаветного понимания должны представлять себе этот Иерусалим? Пророк, несомненно, любил свою родину и священный для него и для всех его соотечественников город Иерусалим. И вот он рисует исключительно красочными чертами жизнь в этом городе, когда слава Господня воссияет над ним и придут народы к свету его и к восходящему над ним сиянию (Ис.60:2-3). Вдумаемся глубоко во вдохновенные слова пророка. Неужели лишь о маленькой точке на земле, носящей имя Сион или Иерусалим, говорится в этих возвышенных речениях? Только лишь о счастливом будущем одного богоизбранного на тот период времени народа возвещается в этих строках? Нет, здесь, конечно, речь идет не об одном из народов Древнего Востока, а о светлом будущем всего человечества. Так, и только так, мы, люди Нового Завета, можем понимать вдохновенные слова пророка Божия.
История, думается нам, уже дала толкование истинного значения священного города. Иерусалим после пришествия Спасителя и доныне, не имел значения крупного политического, тем более всемирного центра. Но его духовное влияние не иссякло и по сей день. В древнее время это центр монотеизма, затем священное место Голгофской Жертвы, где Христос победил смерть, где Дух Святый сошел в виде огненных языков на учеников Христовых, место, где возникла Церковь Христова. Этот священный город останется духовным центром христианства.
Но если светлые, счастливые времена как бы привязаны к земле через Иерусалим, то на христиан в первую очередь это накладывает обязанность активно содействовать их наступлению: действовать в направлении прогресса в лучшем смысле этого слова, бороться за мир, молиться за успех всяких прогрессивных начинаний.
Что касается содержания понятия самих счастливых времен, то думается, оно троякое.
Во-первых, нам не представляется возможным отказаться от буквального смысла пророчества. Земной мир и счастье народов, этот первый и буквальный смысл пророческих слов, должен остаться в силе. Христиан в их общественной и духовной деятельности должно вдохновлять стремление реализовать древнюю мечту человечества и привести его к счастью.
Во-вторых, счастливые времена – это прообраз духовного царства благодати. В этом отношении их значение иносказательное, что отнюдь не исключает буквального значения, а только придает пророчеству об этих временах многоплановость.
В-третьих, счастливые времена – это эсхатологическое пророчество о новом небе и новой земле (Откр. Гл. 21).
Изложив схему своего толкования в порядке логическом, митрополит Иоанн далее показывает, как, по его мнению, троякое значение пророчества Исайи о «счастливых временах» раскрывается в исторической последовательности:
1) духовное Царство благодати;
2) мир и счастье народов здесь, на этой земле;
3) эсхатологическая перспектива «постоянного, тесного и совершенно ясного общения людей с Богом».
О Царстве Благодати:
К пониманию счастливых времен, как уже ныне существующего Царства Благодати, нас приводит то, что их наступление связано с личностью Раба Иеговы, Мессии, Христа Спасителя. В 48-й главе книги пророка Исайи Некий таинственный проповедник говорит, что Он есть посланник Божий. В 49-й главе Тот же, по-видимому, Посланник сообщает Свое имя – раб Иеговы. Продолжая Свою речь, Он говорит о трудности и кажущейся безрезультатности Своего посольства. На Свою жалобу Он получает утешительный ответ Иеговы. Из этого ответа видно, что труд Раба Иеговы не будет напрасен. Плодом этого труда явятся те самые блага, которые будут в царстве счастливых времен. После скорби, страданий и трудов Господь говорит Ему, что Он не только послужит возвращению остатков Израиля, но и будет светом народов, чтобы спасение Господне простерлось до всех концов земли, и страждущие больше не взалчут, не возжаждут и т.д.; далее описывается картина мирных времен. Такая же связь мирных времен с Мессией видна и в повествовании 11-й, 53-й и 62-й глав книги пророка Исайи. Если устроитель счастливых времен у пророка Исайи есть предвозвещенный им Мессия, а Мессия – это Христос Спаситель, то под счастливыми временами следует понимать благодатную жизнь христиан в Церкви. Именно эту мысль выражает святой апостол Павел, когда на слова святого пророка «Во время благоприятное Я услышал Тебя и в день спасения помог Тебе» (Ис.49:8) отвечает: «Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2 Кор. 6:2). Во времена апостола Павла не было идеального общества или мирной жизни, но была Церковь. Поэтому естественно, что обстановка, в которой происходит счастливая жизнь, переданная у святого Исайи образом горы Божий, дома Божия, святого града, шатра многочадной жены, пустыни процветшей и мирного пастбища, есть обстановка, символизирующая Христову Церковь, а сама счастливая жизнь есть жизнь под водительством благодати.
О мире и счастье народов на земле:
Огненные слова пророка об Иерусалиме имеют прямое продолжение в еще более вдохновенных словах другого тайнозрителя – апостола и евангелиста Иоанна, который в своем Откровении вещает: «И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр.21:2-4).
Новый Иерусалим – это град Бога Живаго. Этот град будет здесь. Здесь, на земле, люди будут радоваться и наслаждаться жизнью.
Один из великих отцов и учителей Церкви, мудрый философ и вдохновенный поэт святой Иоанн Дамаскин, составивший множество прекрасных церковных песнопений, автор так хорошо знакомого всем православным людям пасхального канона, начинающегося словами «Воскресения день», последнюю, девятую песнь этого канона слагает почти исключительно из слов пророчества Исайи (гл.10): «Светись, Иерусалим, ибо слава Господня взошла над тобой». Но наша православная вера всегда проникает вглубь вещей и всегда понимает слова Священного Писания в том особом таинственном смысле, который присущ им. Поэтому святой Иоанн Дамаскин, как человек новозаветный, увидевший сбытие пророчества Исайи, смело добавляет в речь пророка о Иерусалиме слово «новый»: «Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе…».
Следуя святым отцам Церкви, мы понимаем блаженные времена пророка Исайи как время, уже наступившее в благодатной жизни спасаемых в Церкви, но также стремимся и к тому, чтобы они наступили в политической, экономической и культурной жизни народов.
Мир, предсказанный святым Исайей – это пока еще мир внутренний, о котором Христос сказал: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин.14:27), «во мне мир имате» (Ин.16:33).
Но мы должны содействовать также наступлению того времени, когда этот внутренний мир сможет быть проявлен и вовне, и народы «перекуют мечи свои на орала».
Об эсхатологическом свершении:
В эсхатологическом плане благовестие пророка Исайи о счастливых временах касается нового неба и новой земли. Его речь, с меньшими подробностями, предвосхищает пророчества в Откровении святого евангелиста Иоанна. «Как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицом Моим, говорит Господь, так будет и семя ваше и имя ваше» (Ис. 66:22). Главной особенностью этой новой жизни будет постоянное, тесное и совершенно ясное общение людей с Богом. В образной речи святого Исайи это передается такими словами: «Не будет уже солнце служить тебе светом дневным и сияние луны светить тебе, но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой – славою твою (Ис. 60:19).
В заключение митрополит Иоанн пишет:
Итак, пророк Исайя благовествует о счастливых временах.
В значительной части это благовестие касаеся земной жизни человеческого общества. Но оно, однако, не остается в этих рамках. Оно гораздо шире и глубже: мир является достоянием духовной жизни христианского общества, жизни Церкви и имеет перспективы эсхатологические.
То, что святой Исайя говорит об общественной жизни людей, представляет собой мир как отсутствие войны, со всеми его благими последствиями в области экономического процветания и человеческих взаимоотношений. Наш христианский долг состоит в том, чтобы всеми силами содействовать наступлению этого мира.
ЖМП 1968, №10, стр. 27-32
ВОПРОСЫ:
1. Как видно из вышеприведенного текста, митрополит Иоанн толкует ветхозаветную картину блаженства не только аллегорически, как относящуюся к духовному Царству благодати, но и буквально, как пророчество о всеобщем мире и счастье народов на земле. Означает ли это, что митрополит Иоанн в том или ином объеме приемлет веру раннего христианства в грядущее Тысячелетнее Царство?
2. Митрополит Иоанн, в отличие от митрополита Никодима, особо подчеркивает, что те «счастливые времена», о которых, по его мнению, пророчествовал Исайя, устрояются на земле Божественным всемогуществом. При этом митрополит Иоанн говорит о Господе нашем Иисусе Христе только лишь как об устроителе духовного Царства благодати.
Возникает вопрос: не считает ли митрополит Иоанн, что «счастливые времена», охватывающие собой не только благодатную жизнь в Церкви, но и все человеческое общество в целом, как всеобщий мир и счастье на земле, устрояются не через воцарение в мире Господа нашего Иисуса Христа Богочеловека (Откр.12:10), а непосредственным действием Самого Бога как Творца и Вседержителя?
3. Разворачивая свою концепцию троекратного осуществления ветхозаветных пророчеств о «счастливых временах», митрополит Иоанн описывает Господа нашего Иисуса Христа только в Его кенотическом служении, как Раба Иеговы, устроителя духовного Царства благодати. Говоря о грядущей славе, митрополит Иоанн называет новый Иерусалим градом Бога Живаго, усматривает основное содержание жизни людей в эсхатологической перспективе в «постоянном тесном и совершенно ясном общении с Богом», но ничего при этом не говорит о прославлении в грядущих свершениях Господа нашего Иисуса Христа.
Между тем, в последних главах Откровения Иоанна Богослова, на которые ссылается митрополит Иоанн при описании царства «счастливых времен» темы теологическая и христологическая неразрывно сливаются в единый гимн Богу и Агнцу:
«И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуйя! Ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца и жена Его приготовила себя» (Откр.19: 6-7).
В соответствии с этим Откровение называет святой город Новый Иерусалим и скинией Бога с человеками (Откр.21:3) и женой, невестой Агнца (Откр.21:9).
Возникает вопрос: не считает ли митрополит Иоанн, что в грядущем Царстве «счастливых времен» слава Иисуса Христа как Спасителя и Жениха Церкви меркнет в славе Бога Вседержителя?
4. Митрополит Иоанн утверждает:
«Новый Иерусалим – это град Бога Живаго. Этот град будет здесь. Здесь, на земле, люди будут радоваться и наслаждаться жизнью».
Между тем, в Откровении Иоанна Богослова о сошествии Нового Иерусалима сказано следующее:
«И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежали небо и земля; и не нашлось им места… И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр. 20:11 – 21:1-2).
Возникает вопрос: какое богословское основание дает митрополиту Иоанну право утверждать, что Новый Иерусалим будет здесь, на этой земле?
Согласно Откровению Иоанна Богослова, порядок эсхатологических свершений таков: всеобщая катастрофа мироздания, Страшный Суд, явление нового неба и новой земли, и только после этого схождение Нового Иерусалима.
Однако, по митрополиту Иоанну, порядок эсхатологических свершений иной: сначала схождение Нового Иерусалима, которое митрополит Иоанн мыслит еще в истории, а затем, в перспективе последнего свершения, явление нового неба и новой земли.
С какой целью митрополит Иоанн изменяет последовательность эсхатологических свершений, предуказанную в Откровении Иоанна Богослова?
5. Поскольку митрополит Иоанн считает, что наступление «счастливых времен», понимаемых как всеобщий мир и благоденствие народов на этой земле, связано с осуществлением некоего «совершенно нового образа жизни», возникает вопрос, считает ли митрополит Иоанн, что в грядущем царстве «счастливых времен» Церкви Христовой будет принадлежать теократическая власть над всем миром (Ис. 61:4-6; Откр. 2:26-27; 20:4) или же, по мнению митрополита Иоанна, Церкви с духовным центром в старом Иерусалиме предстоит войти в некую более общую социальную структуру, в качестве одной из ее составных частей?
6. Поскольку митрополит Иоанн считает, что от буквального понимания картины ветхозаветного блаженства в принципе отказаться «не представляется возможным», возникает недоумение, почему митрополит Иоанн категорически отказывается буквально понимать пророчество Исайи о примирении животных.
Вопрос:
Неужели митрополит Иоанн считает, что и в грядущем царстве всеобщего мира и счастья на земле будет продолжаться биологическая борьба, и животные будут пожирать друг друга, так что волк не сможет жить вместе с ягненком, а малое дитя не протянет руку на гнездо змей (Ис.11:6-8)?
Как такая точка зрения может быть согласована с повелением Спасителя проповедовать Евангелие всей твари (Мф.16:15) и с учением апостола Павла, «что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим.8:21)?
Примечание ко II-й главе:
Как видно из вышеприведенных текстов, митрополит Никодим и другие, единомысленные ему лица пытаются положить в основание своего нового учения буквальное толкование ветхозаветных пророчеств о Мессианском Царстве.
Поскольку вопрос о возможности буквального понимания ветхозаветных пророчеств о Мессианском Царстве уже давно не стоит в поле зрения православного богословия, составители данного Обращения сочли уместным сделать следующее примечание.
Картина блаженного состояния человека и всего творения Божия, данная в пророческом откровении Ветхого Завета, обладает двумя основными особенностями: во-первых, эта картина универсальна, а, во-вторых, чувственно-конкретна.
В силу своей универсальности, эта картина не может быть прямо отнесена к Царству благодати, открывшемуся в Первом Пришествии Иисуса Христа. Ибо откровение Царства благодати в истории отнюдь не означает полную победу над злом, воцарение на земле Святых и всеобщее облагодатствование природы.
В то же время, в силу своей чувственной конкретности, ветхозаветная картина блаженства не может быть прямо отнесена и к Царству Славы, имеющемуся открыться после Страшного Суда и погибели нечестивых человеков, ибо, хотя, по учению церкви, в пакибытии блаженствует не только душа, но и тело, это блаженство не имеет той чувственной конкретности, о которой говорит Ветхозаветное пророчество.
Вряд ли кто-нибудь станет утверждать, что в жизни вечной народы перекуют мечи на орала (Исайя 2:4), лев будет есть солому, а малое дитя играть над норкой аспида (Исайя 11:7-8), если только эти пророчества понимать буквально.
В силу того, что буквальное понимание пророчества Ветхого Завета о блаженстве человека и всей твари в Мессианском Царстве, как при условии отнесения этих пророчеств к Царству благодати, явившему себя в жизни земной Церкви, среди лежащего во зле мира, так и при условии отнесения их ко грядущему Царству Славы встречает непреодолимое затруднение для экзегезы; то возникает необходимость либо понимать эти пророчества аллегорически, либо признать, что в истории мира, еще до откровения Царства Славы, будет такой период, когда силы зла будут совершенно скованы, на земле воцарятся Святые и благодать Божия изольется на всю природу.
На протяжении веков в Церкви сложилась традиция толковать ветхозаветную картину блаженства аллегорически.
Однако, наряду с традиционно-аллегорическим толкованием ветхозаветных пророчеств о блаженстве человека и всей твари в Мессианском Царстве, со времен раннего христианства от мужей апостольских и древних Отцов, в сокровищнице Православного Предания хранится учение о том, что в истории мира должен наступить такой период, по отношению к которому ветхозаветную картину блаженства должно понимать буквально.
Мы имеем в виду учение о Тысячелетнем Царстве.
Экзегетически учение о Тысячелетнем Царстве связано с буквальным пониманием 19 и 20 глав Откровения Иоанна Богослова. Ниже мы приводим полный текст этих глав, начиная с 11 стиха19 главы. При чтении этого пророчества надо иметь в виду, что во второй половине 19 главы Откровения (начиная с 11 стиха и до конца) речь идет, по-видимому, о том же событии, о котором пишет св. Апостол Павел во 2-й главе 2-го Послания к Фессалоникийцам (ст.11-12), т.е. о сокрушении антихриста явлением Пришествия Иисуса Христа.
Откровение Иоанна Богослова, глава 19:11-21:
«И увидел я отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.
Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.
Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».
И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый.
Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя.
На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».
И увидел я одного Ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по середине неба; летите, собирайтесь на великую вечерю Божию,
Чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих.
И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его.
И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению. Оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою;
А прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его; и все птицы напитались их трупами.
Глава 20
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет.
И низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время.
И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет.
Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет.
Это – первое воскресение.
Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом. Над ними смерть вторая не имеет власти; они будут священниками Бога и Христа, и будут царствовать с Ним тысячу лет.
Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской.
И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный.
И ниспал огонь с неба от Бога, и пожрал их.
А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков.
И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежали небо и земля; и не нашлось им места.
И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.
Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим.
И смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим.
И смерть и ад повержены были в озеро огненное. Это смерть вторая.
И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное».
В Православной Церкви существуют два мнения о том, как следует понимать вышеприведенное пророчество.
Согласно первому мнению, Тысячелетнее Царство есть, действительно, особый мировой период, особый эон, простирающийся от гибели антихриста до всеобщего воскресения и Страшного суда, причем, основным содержанием этого периода является совершенная скованность сатаны и полное торжество на земле Христовой Церкви, возглавляемой воскресшими мучениками.
Такое понимание апокалиптического пророчества о Тысячелетнем Царстве было во времена раннего христианства почти всеобщим. При этом следует заметить, что в те времена среди сторонников учения о Тысячелетнем Царстве был целый ряд крупнейших Отцов и Учителей Церкви: св. Иустин Философ, св. Ириней еп. Лионский, св. Ипполит папа Римский, св. Мефодий еп. Патарский (Олимпийский) и другие.
Согласно второму мнению, утвердившемуся в Церкви в последующие времена, под Тысячелетним Царством следует понимать период от Первого до Второго Пришествия Христа.
При таком понимании 20-я глава Откровения рассматривается не как продолжение главы 19-й, а как своего рода эпилог всех предшествующих глав, подводящий итог всему Откровению в целом перед описанием Небесного Иерусалима.
При этом заключение сатаны в бездну понимается как немедленное следствие Боговоплощения и Крестной Победы над грехом и смертью; воскресение мучеников, как духовное воскресение всех святых, царствующих со Христом в небе; само Тысячелетнее Царство – как исторический период сравнительно благополучного бытия Церкви; освобождение сатаны и нашествие народов Гога и Магога на стан Святых и Город возлюбленный – как пришествие антихриста и массовое гонение на христиан; ниспадение огня с неба, пожирающего сатану и его воинство – как Второе Пришествие Иисуса Христа.
На основании вышеизложенного ясно, что, оставаясь на почве церковного предания, ветхозаветные пророчества о блаженном состоянии человека и всей твари в Мессианском Царстве можно понимать либо аллегорически, либо относить к Тысячелетнему Царству. Никакого иного понимания церковное предание не содержит.
Из доклада митрополита НИКОДИМА на Первом Конгрессе пражского мирного движения на тему: «Мир – последование Христу», 1961 г.
Чтобы правильно ответить на вопрос об ответственности христиан за дело мира и о формах и методах их участия в разрешении этой самой насущной проблемы современности, как это вытекает из нашего последования Христу, необходимо обратиться к учению об этом Божественного Откровения, к выяснению того, «что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим.12: 2), что заповедал нам Христос и что внесло в мир нового в этом отношении христианство в его проповеди «доброй воли» всем «труждающимся и обремененным» (Мф.11: 28).
Кратко всю суть первохристианской проповеди можно формулировать так: это было радостное возвещение всему миру о наступлении чрез Христа и во Христе Царствия Божия для всех людей, и горячий, братский призыв ко всем покаяться, т.е. осудить все то злое, греховное и плохое, что было в их предшествующей личной, семейной, общественной и международно - политической жизни, в них самих, в их отношениях друг к другу и во всем комплексе человеческих взаимоотношений вообще, решительно порвать со всем этим злом, грехом и несовершенством, войти в Царствие Божие чрез вступление в Церковь Христову и активное, практическое членство в ее общинах, призванных быть, по притче Господа, заквасками Царствия Божия (Мф.13:33; Лк.13:21).
<...>Господь говорил об этом царстве не только как обетовании спасения и жизни вечной в потустороннем мире, в отдаленнейшем будущем, в эсхатологическом плане Царствия Небесного, но о совершенно конкретно и реально совершившемся факте настоящего в земной жизни людей: «Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие» (Мф.12:28; Лк.11:20).
<...>
Сущность же возвещенного Христом и проповеданного Его учениками Царствия Божия св. ап. Павел выразил так: «Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим.14:17).
Таким образом, если главным содержанием всего спасительного и благовестнического дела, учения и заповедей Христа и Его апостолов, учеников и последователей, завещанных Им на все времена всем последующим поколениям христиан, было благовестие всем людям о приближении Царствия Божия, распространение этого Царствия и правды его по всей земле и укрепление его между всеми народами, а основным элементом, неотъемлемым признаком и необходимым условием осуществления и существования такого Царства были и есть, по учению Господа и апостолов, «праведность, мир и радость во Святом Духе» (Рим.14:17), то, значит, мир, благовествование о нем, распространение его, укрепление и защита его перед всеми людьми и среди всех народов и противодействие всему тому, что нарушает или может нарушить мир, являются первейшей и святейшей обязанностью и задачей всех христиан, должны быть стержнем всего христианского благовестия и основой всей христианской жизни и действования, как выражающие внутреннюю суть Христова Евангелия: и как прямо вытекающее из нашего последования Христу, и как необходимо требуемые нашим христианским званием, в которое мы, по слову апостола, призваны (Ефес.4:1).
<...>
Однако недостаточно только сказать, что мир, благовествование о нем, распространение и защита его входят основными компонентами в самую суть христианства, предполагаются и требуются христианским учением и христианской жизнью – следует еще выяснить и то, что понимается в слове Божием под «миром», в каком значении это слово там употребляется и какие последствия для христианской совести вытекают из заключающегося там учения о мире.
Понятие «мир» в Ветхом Завете выходит далеко за пределы узкого языческого понимания. Трудно найти в Ветхом Завете другое слово, или понятие, которое имело бы такое широкое применение в повседневной жизни и одновременно такой глубокий, всеобъемлющий смысл, чем слово и понятие «мир». В самом широком и общем смысле слово «мир» в повседневной жизни ветхозаветного общества употреблялось в смысле благоденствия, благополучия, счастья. Так оно звучало при приветствии и прощании, при взаимных благопожеланиях и обмене вежливости. При этом предполагалось наличие у людей «мира» и внутреннего хорошего настроения, благодушия, в противоположность ко всякому спору, вражде и разделению. Такое состояние человеческих отношений и такое внутреннее настроение человеческих душ предполагалось при этом не как отдельное проявление, не как состояние и настроение индивидуума, но прежде всего как организованное состояние целого, как воздействие организованной общности, как дело и удел всего общества, как необходимая основа всякой человеческой, всякой общественной жизни. Синонимами мира в этом смысле в Ветхом Завете выступают всегда такие понятия, как правда, справедливость, порядок, благополучие, уверенность, безопасность, жизнь. При этом мир не только включает в себя все эти понятия и явления жизни, но и, безусловно, превалируют над ними. По словам книги Притчей (17:1), «лучше кусок сухого хлеба и с ним мир, нежели дом, полный заколотого скота, с раздором». Здесь мир стоит выше всего в иерархии человеческих ценностей, но отнюдь не исключает всего остального, а скорее требует и предполагает, как необходимых своих спутников: «Тогда беднейшие будут накормлены и нищие будут покоиться в безопасности», т.е. в мире (Исайи.14:30).
Урожайность земли и обилие всяких благ не является только следствием мира, но прямо-таки его содержанием, «ибо посев будет в мире; виноградная лоза даст плод свой, и земля даст произведения свои, и небеса будут давать росу свою: и все это Я отдам во владение оставшемуся народу сему» (Захар. 8:12).
Такой мир, по воззрениям ветхозаветных людей, является Божиим даром и Божиим заветом своему народу.
<...>
Истинный мир, обещанный Господом устами пророков Божиих, стал неотъемлемой составной частью всех мессианских ожиданий, так что суть самого пришествия Мессии-Спасителя в мир понималось как наступление на земле полного и всеобъемлющего мира: мира людей с Богом и гармонического мира всей природы, как единого целого.
Этот всесовершенный мир заключался, согласно мессианским чаяниям, прежде всего в обетовании мира между народами: «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы… и не будут более учиться воевать» (Исайи 2:4). Такой мир должен наступить в результате пришествия на землю Мессии: «Он возвестит мир народам» (Захар. 9:10). «Ибо всякая обувь воина во время брани и одежда, обагренная кровью, будут отданы на сожжение, в пищу огню» (Исайи 9:5). «И лук, и меч, и войну истреблю от земли той, и дам им жить в безопасности» (Осии 2:18). «И… будут жить безопасно… И будет Он – мир» (Мих. 5:4-5). Даже природа испытывает на себе воздействие этого всесовершенного, гармонического и целостного мира, идеальную картину которого рисует нам Исайя в 11-й главе, являющейся, с одной стороны, как бы вершиной всех ветхозаветных чаяний вечного мира ввиду ее поразительного максимализма и кажущейся утопической недосягаемости, а с другой являющейся совершенно реалистичным и конкретным заданием для всего человечества, так как осуществление ее предполагается не в эсхатологическом плане второго пришествия, а в чисто историческом плане воплощения Бога Слова и появления христианства. ЖМП 1961, № 6, стр. 44-45
ВОПРОСЫ:
1. Как видно из приведенного текста, митрополит Никодим считает, что, согласно ветхозаветным пророчествам, самая суть пришествия на землю Мессии-Спасителя заключалась в установлении на земле целостного и всесовершенного мира, который охватит собой не только все человеческое общество, но и всю природу. Как же при этом митрополит Никодим объясняет тот несомненный и для всех очевидный факт, что, придя на землю, Господь наш Иисус Христос на земле такой мир не установил?
2. Не считает ли митрополит Никодим, что в Своем Первом Пришествии Господь наш Иисус Христос осуществил только часть мессианских чаяний Ветхого Завета, так что другая часть этих чаяний, связанная с установлением на земле целостного и всесовершенного мира должна быть осуществлена впоследствии?
3. Можно ли на основании вышеприведенного учения о наступлении на земле «всеобщего гармоничного и целостного мира» сделать вывод, что митрополит Никодим в том или ином объеме приемлет веру раннего христианства в грядущее Тысячелетнее Царство?
4. Как видно из приведенного текста, митрополит Никодим считает, что ветхозаветные пророчества о наступлении на земле всеобщего мира надо понимать, как реалистическое и конкретное задание, данное Богом всему человеческому роду?
Возникает вопрос: считает ли митрополит Никодим, что те мирные времена, о которых говорят ветхозаветные пророки, должны наступить только лишь в результате совокупных усилий человеческого рода, при таинственном содействии благодати, или же человеческие усилия должны подготовить мир к восприятию особого и для всех людей очевидного Божественного действия?
5. Если митрополит Никодим считает, что те мирные времена, о которых предвозвещали ветхозаветные пророки, должны наступить через особое Божественное действие, то не считает ли он, в соответствии с традицией древнейших Отцов церкви, что именно это действие описано в 19 и 20 главах Откровения Иоанна Богослова – явление в славе Господа нашего Иисуса Христа, истребление антихриста и всех сил его, связание сатаны и воцарение на земле воскресших мучеников?
6. С какой целью митрополит Никодим полагает в основание такой простой и для всех ясной вещи, как участие христиан в борьбе за международный мир, религиозную идею, весьма новую для традиционного христианского сознания и совершенно чуждую мирскому обществу? Не считает ли митрополит Никодим, что участие или неучастие христиан в борьбе за международный мир обусловлено принятием или неприятием теологумена о том, что ветхозаветные пророчества о Мессианском Царстве должны осуществиться буквально и что весь человеческий род имеет задание от Бога принять участие в осуществлении этих пророчеств?
Текст II
В 1968 г. в статье «Благовестие мира у святого пророка Исайи», опубликованной в ЖМП, Преосвященный ИОАНН, митрополит Ярославский и Ростовский, пишет следующее:
«Святой Исайя благовествует не только о мире. Будет правильнее сказать, что его проповедь о мире заключена в более широкое пророчество о счастливых временах. Обратимся же к благовестию его об этих временах.
Благовестие пророка Исайи обращено не к равнодушным. Нет, оно направлено к нуждающимся, к жаждущим, к бедным, не имеющим средств (Ис.55:1), к слабым и малодушным (Ис.35:3-4), к слепым и глухим, к хромым и немым (Ис.35:5-6), к тем, кто пострадали от войн и кровопролития (главы 2 и 11), к матерям (гл. 54) и детям (гл. 66), к обездоленным и изуродованным (Ис.55:1). Всем Исайя обещает избавление от того, что их мучает, всем им он обещает счастье. Истомившееся в нужде ветхозаветное человечество слышит его призыв: «Жаждущие, идите все к водам» (Ис.55:1), а затем, прислушиваясь к этому зову, оно узнает, что ему обещана не только вода, но вино и млеко (т.е. изобилие благ). Все это возможно будет получить без серебра, без всякой платы. «Милуяй их утешит их», «они при дорогах будут пасти, и по всем холмам будут пажити их» (Ис.49:9), так что «не будут терпеть голода и жажды, и не поразят их зной и солнце» (Ис.49:10) и «не слышно будет более насилия в земле твоей, опустошения и разорения – в пределах твоих» (Ис.60:18).
Человечество, изнемогшее от постоянных войн и кровопролитий, слышит уверенное пророчество Исайи о дивном и прочном мире: «Перекуют мечи свои на орала и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис.2:4).
<...>
Благовестие о счастливых временах приобретает особую красоту от прекрасных образов, через которые оно предлагается слушателям. То это гора Божия, то дом Божий, то святой город Иерусалим, то жена многочадная, то пустыня процветшая, то мирное пастбище, то радостное шествие.
Вместе с тем жизнь в эти предуказанные времена не будет чем-то таким, что представляется человеку в сказках. То не будет страна «молочных рек и кисельных берегов», это не будет блаженство ленивцев, которым достаточно раскрыть рот, чтобы в него свалился вкусный и питательный плод. Блаженство счастливых времен пророка Исайи не похоже на чувственный рай или какую-то утопию. Тогда все будет совершенно иное, такое, чего никогда не бывало в прошлом. «…Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце» (Ис.35:17). Но вместе с тем люди будут деятельны, так как мечи и копья будут не просто выброшены, но перекованы на орала.
Это будет царство Божия мира. Господь Своим могуществом устрояет это царство: «Слово Мое, которое исходит из уст Моих, оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно» (Ис.55:11). «И сделает Господь Саваоф на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых вин, из тука костей и самых чистых вин» (Ис.25:6). «Отрет Господь Бог слезы со всех лиц» (Ис.25:8). «Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас» (Ис.66:13).
<...>
Царство счастливых времен святого Исайи – воплощение всего, о чем могло мечтать ветхозаветное человечество. Его можно назвать царством мира, если под миром подразумевать не только отсутствие войн и освобождение общества от тяжести производства оружия и средств обороны, но и все те благие последствия, которые соединены с миром. В предвозвещенные святым Исайей счастливые времена мир внедряется в самую глубину психологии людей, воздействуя и на их телесное состояние – здоровье, силу, долголетие. Но что же такое это царство мира? Мечта? Утопия? Сказка? Символ? Аллегория?
Это прежде всего пророческое видение, верить которому призывает святой Исайя. Оно должно осуществиться в реальности, это видение. Сила, реализующая его, есть действие Бога.
Далее митр. Иоанн делает несколько замечаний, касающихся буквального и аллегорического понимания пророчества и затем дает целостную схему своего толкования:
Когда мы вчитываемся во вдохновенные слова пророка Исайи, перед нами все яснее вырисовывается еще и другой, таинственный смысл его пророчеств. В самом деле, неужели пророк, когда говорит о волке и ягненке, только их имеет в виду и возвещает лишь мир между животными, какую-то необычайную трансформацию хищных зверей в безобидных травоядных?
Вспоминаются слова апостола Павла, обращенные к древним иудеям, во всем искавшим только лишь буквальный смысл. Напоминая им ветхозаветную заповедь «не заграждай рта у вола молотящего» (1 Кор.9:9), он тут же несколько иронически замечает: «о волах ли печется Бог?». Нет, конечно, нет. Обличая иудеев за приверженность к букве, апостол говорит, что они, читая Моисея, как бы накрывают себя покрывалом, скрывающим от них свет Священного Писания (2 Кор.3:14).
Пророк Исайя, возвещая, что волк будет жить вместе с ягненком (Ис.11:6), разумеет, конечно, не зверей, ибо не о них говорит он. Речь у пророка идет о людях, имеющих разные характеры. Одни подобны волкам – это хищники по натуре. Это духовные потомки Каина. Другие, духовные потомки Авеля, подобны жертвенным животным.
С наступлением новых времен, когда проповедь Евангелия будет возвещена всему миру, люди будут духовно перерождаться под влиянием этой проповеди. И мы видим, как проповедь мира постепенно овладевала сознанием людей. Это особенно ярко видно в последнее время. Ныне призыв к войне может рассматриваться только как безумие.
Воля Божия постепенно устрояет мирные времена. Но это совершается при обязательном содействии человека. Участие человека в устроении Богомирных времен носит всеобщий характер. Именно поэтому у пророка Исайи говорится, что все народы придут в движение – они устремляются на гору Божию, или шествуют на источники вод, или работают, перековывая мечи на орала и т.д. Несомненно, что при таком участии народов мирные времена не могут существовать только в идее или в абстракции. Они не могут быть сказкой, утопией или только мечтой. И действительно, пророк Исайя связывает наступление мирных времен с осуществлением совершенно нового образа жизни на земле. Он возвещает, что Царство Божие наступит в Иерусалиме. Как мы в свете Новозаветного понимания должны представлять себе этот Иерусалим? Пророк, несомненно, любил свою родину и священный для него и для всех его соотечественников город Иерусалим. И вот он рисует исключительно красочными чертами жизнь в этом городе, когда слава Господня воссияет над ним и придут народы к свету его и к восходящему над ним сиянию (Ис.60:2-3). Вдумаемся глубоко во вдохновенные слова пророка. Неужели лишь о маленькой точке на земле, носящей имя Сион или Иерусалим, говорится в этих возвышенных речениях? Только лишь о счастливом будущем одного богоизбранного на тот период времени народа возвещается в этих строках? Нет, здесь, конечно, речь идет не об одном из народов Древнего Востока, а о светлом будущем всего человечества. Так, и только так, мы, люди Нового Завета, можем понимать вдохновенные слова пророка Божия.
История, думается нам, уже дала толкование истинного значения священного города. Иерусалим после пришествия Спасителя и доныне, не имел значения крупного политического, тем более всемирного центра. Но его духовное влияние не иссякло и по сей день. В древнее время это центр монотеизма, затем священное место Голгофской Жертвы, где Христос победил смерть, где Дух Святый сошел в виде огненных языков на учеников Христовых, место, где возникла Церковь Христова. Этот священный город останется духовным центром христианства.
Но если светлые, счастливые времена как бы привязаны к земле через Иерусалим, то на христиан в первую очередь это накладывает обязанность активно содействовать их наступлению: действовать в направлении прогресса в лучшем смысле этого слова, бороться за мир, молиться за успех всяких прогрессивных начинаний.
Что касается содержания понятия самих счастливых времен, то думается, оно троякое.
Во-первых, нам не представляется возможным отказаться от буквального смысла пророчества. Земной мир и счастье народов, этот первый и буквальный смысл пророческих слов, должен остаться в силе. Христиан в их общественной и духовной деятельности должно вдохновлять стремление реализовать древнюю мечту человечества и привести его к счастью.
Во-вторых, счастливые времена – это прообраз духовного царства благодати. В этом отношении их значение иносказательное, что отнюдь не исключает буквального значения, а только придает пророчеству об этих временах многоплановость.
В-третьих, счастливые времена – это эсхатологическое пророчество о новом небе и новой земле (Откр. Гл. 21).
Изложив схему своего толкования в порядке логическом, митрополит Иоанн далее показывает, как, по его мнению, троякое значение пророчества Исайи о «счастливых временах» раскрывается в исторической последовательности:
1) духовное Царство благодати;
2) мир и счастье народов здесь, на этой земле;
3) эсхатологическая перспектива «постоянного, тесного и совершенно ясного общения людей с Богом».
О Царстве Благодати:
К пониманию счастливых времен, как уже ныне существующего Царства Благодати, нас приводит то, что их наступление связано с личностью Раба Иеговы, Мессии, Христа Спасителя. В 48-й главе книги пророка Исайи Некий таинственный проповедник говорит, что Он есть посланник Божий. В 49-й главе Тот же, по-видимому, Посланник сообщает Свое имя – раб Иеговы. Продолжая Свою речь, Он говорит о трудности и кажущейся безрезультатности Своего посольства. На Свою жалобу Он получает утешительный ответ Иеговы. Из этого ответа видно, что труд Раба Иеговы не будет напрасен. Плодом этого труда явятся те самые блага, которые будут в царстве счастливых времен. После скорби, страданий и трудов Господь говорит Ему, что Он не только послужит возвращению остатков Израиля, но и будет светом народов, чтобы спасение Господне простерлось до всех концов земли, и страждущие больше не взалчут, не возжаждут и т.д.; далее описывается картина мирных времен. Такая же связь мирных времен с Мессией видна и в повествовании 11-й, 53-й и 62-й глав книги пророка Исайи. Если устроитель счастливых времен у пророка Исайи есть предвозвещенный им Мессия, а Мессия – это Христос Спаситель, то под счастливыми временами следует понимать благодатную жизнь христиан в Церкви. Именно эту мысль выражает святой апостол Павел, когда на слова святого пророка «Во время благоприятное Я услышал Тебя и в день спасения помог Тебе» (Ис.49:8) отвечает: «Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2 Кор. 6:2). Во времена апостола Павла не было идеального общества или мирной жизни, но была Церковь. Поэтому естественно, что обстановка, в которой происходит счастливая жизнь, переданная у святого Исайи образом горы Божий, дома Божия, святого града, шатра многочадной жены, пустыни процветшей и мирного пастбища, есть обстановка, символизирующая Христову Церковь, а сама счастливая жизнь есть жизнь под водительством благодати.
О мире и счастье народов на земле:
Огненные слова пророка об Иерусалиме имеют прямое продолжение в еще более вдохновенных словах другого тайнозрителя – апостола и евангелиста Иоанна, который в своем Откровении вещает: «И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр.21:2-4).
Новый Иерусалим – это град Бога Живаго. Этот град будет здесь. Здесь, на земле, люди будут радоваться и наслаждаться жизнью.
Один из великих отцов и учителей Церкви, мудрый философ и вдохновенный поэт святой Иоанн Дамаскин, составивший множество прекрасных церковных песнопений, автор так хорошо знакомого всем православным людям пасхального канона, начинающегося словами «Воскресения день», последнюю, девятую песнь этого канона слагает почти исключительно из слов пророчества Исайи (гл.10): «Светись, Иерусалим, ибо слава Господня взошла над тобой». Но наша православная вера всегда проникает вглубь вещей и всегда понимает слова Священного Писания в том особом таинственном смысле, который присущ им. Поэтому святой Иоанн Дамаскин, как человек новозаветный, увидевший сбытие пророчества Исайи, смело добавляет в речь пророка о Иерусалиме слово «новый»: «Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе…».
Следуя святым отцам Церкви, мы понимаем блаженные времена пророка Исайи как время, уже наступившее в благодатной жизни спасаемых в Церкви, но также стремимся и к тому, чтобы они наступили в политической, экономической и культурной жизни народов.
Мир, предсказанный святым Исайей – это пока еще мир внутренний, о котором Христос сказал: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин.14:27), «во мне мир имате» (Ин.16:33).
Но мы должны содействовать также наступлению того времени, когда этот внутренний мир сможет быть проявлен и вовне, и народы «перекуют мечи свои на орала».
Об эсхатологическом свершении:
В эсхатологическом плане благовестие пророка Исайи о счастливых временах касается нового неба и новой земли. Его речь, с меньшими подробностями, предвосхищает пророчества в Откровении святого евангелиста Иоанна. «Как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицом Моим, говорит Господь, так будет и семя ваше и имя ваше» (Ис. 66:22). Главной особенностью этой новой жизни будет постоянное, тесное и совершенно ясное общение людей с Богом. В образной речи святого Исайи это передается такими словами: «Не будет уже солнце служить тебе светом дневным и сияние луны светить тебе, но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой – славою твою (Ис. 60:19).
В заключение митрополит Иоанн пишет:
Итак, пророк Исайя благовествует о счастливых временах.
В значительной части это благовестие касаеся земной жизни человеческого общества. Но оно, однако, не остается в этих рамках. Оно гораздо шире и глубже: мир является достоянием духовной жизни христианского общества, жизни Церкви и имеет перспективы эсхатологические.
То, что святой Исайя говорит об общественной жизни людей, представляет собой мир как отсутствие войны, со всеми его благими последствиями в области экономического процветания и человеческих взаимоотношений. Наш христианский долг состоит в том, чтобы всеми силами содействовать наступлению этого мира.
ЖМП 1968, №10, стр. 27-32
ВОПРОСЫ:
1. Как видно из вышеприведенного текста, митрополит Иоанн толкует ветхозаветную картину блаженства не только аллегорически, как относящуюся к духовному Царству благодати, но и буквально, как пророчество о всеобщем мире и счастье народов на земле. Означает ли это, что митрополит Иоанн в том или ином объеме приемлет веру раннего христианства в грядущее Тысячелетнее Царство?
2. Митрополит Иоанн, в отличие от митрополита Никодима, особо подчеркивает, что те «счастливые времена», о которых, по его мнению, пророчествовал Исайя, устрояются на земле Божественным всемогуществом. При этом митрополит Иоанн говорит о Господе нашем Иисусе Христе только лишь как об устроителе духовного Царства благодати.
Возникает вопрос: не считает ли митрополит Иоанн, что «счастливые времена», охватывающие собой не только благодатную жизнь в Церкви, но и все человеческое общество в целом, как всеобщий мир и счастье на земле, устрояются не через воцарение в мире Господа нашего Иисуса Христа Богочеловека (Откр.12:10), а непосредственным действием Самого Бога как Творца и Вседержителя?
3. Разворачивая свою концепцию троекратного осуществления ветхозаветных пророчеств о «счастливых временах», митрополит Иоанн описывает Господа нашего Иисуса Христа только в Его кенотическом служении, как Раба Иеговы, устроителя духовного Царства благодати. Говоря о грядущей славе, митрополит Иоанн называет новый Иерусалим градом Бога Живаго, усматривает основное содержание жизни людей в эсхатологической перспективе в «постоянном тесном и совершенно ясном общении с Богом», но ничего при этом не говорит о прославлении в грядущих свершениях Господа нашего Иисуса Христа.
Между тем, в последних главах Откровения Иоанна Богослова, на которые ссылается митрополит Иоанн при описании царства «счастливых времен» темы теологическая и христологическая неразрывно сливаются в единый гимн Богу и Агнцу:
«И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуйя! Ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца и жена Его приготовила себя» (Откр.19: 6-7).
В соответствии с этим Откровение называет святой город Новый Иерусалим и скинией Бога с человеками (Откр.21:3) и женой, невестой Агнца (Откр.21:9).
Возникает вопрос: не считает ли митрополит Иоанн, что в грядущем Царстве «счастливых времен» слава Иисуса Христа как Спасителя и Жениха Церкви меркнет в славе Бога Вседержителя?
4. Митрополит Иоанн утверждает:
«Новый Иерусалим – это град Бога Живаго. Этот град будет здесь. Здесь, на земле, люди будут радоваться и наслаждаться жизнью».
Между тем, в Откровении Иоанна Богослова о сошествии Нового Иерусалима сказано следующее:
«И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежали небо и земля; и не нашлось им места… И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр. 20:11 – 21:1-2).
Возникает вопрос: какое богословское основание дает митрополиту Иоанну право утверждать, что Новый Иерусалим будет здесь, на этой земле?
Согласно Откровению Иоанна Богослова, порядок эсхатологических свершений таков: всеобщая катастрофа мироздания, Страшный Суд, явление нового неба и новой земли, и только после этого схождение Нового Иерусалима.
Однако, по митрополиту Иоанну, порядок эсхатологических свершений иной: сначала схождение Нового Иерусалима, которое митрополит Иоанн мыслит еще в истории, а затем, в перспективе последнего свершения, явление нового неба и новой земли.
С какой целью митрополит Иоанн изменяет последовательность эсхатологических свершений, предуказанную в Откровении Иоанна Богослова?
5. Поскольку митрополит Иоанн считает, что наступление «счастливых времен», понимаемых как всеобщий мир и благоденствие народов на этой земле, связано с осуществлением некоего «совершенно нового образа жизни», возникает вопрос, считает ли митрополит Иоанн, что в грядущем царстве «счастливых времен» Церкви Христовой будет принадлежать теократическая власть над всем миром (Ис. 61:4-6; Откр. 2:26-27; 20:4) или же, по мнению митрополита Иоанна, Церкви с духовным центром в старом Иерусалиме предстоит войти в некую более общую социальную структуру, в качестве одной из ее составных частей?
6. Поскольку митрополит Иоанн считает, что от буквального понимания картины ветхозаветного блаженства в принципе отказаться «не представляется возможным», возникает недоумение, почему митрополит Иоанн категорически отказывается буквально понимать пророчество Исайи о примирении животных.
Вопрос:
Неужели митрополит Иоанн считает, что и в грядущем царстве всеобщего мира и счастья на земле будет продолжаться биологическая борьба, и животные будут пожирать друг друга, так что волк не сможет жить вместе с ягненком, а малое дитя не протянет руку на гнездо змей (Ис.11:6-8)?
Как такая точка зрения может быть согласована с повелением Спасителя проповедовать Евангелие всей твари (Мф.16:15) и с учением апостола Павла, «что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим.8:21)?
Примечание ко II-й главе:
Как видно из вышеприведенных текстов, митрополит Никодим и другие, единомысленные ему лица пытаются положить в основание своего нового учения буквальное толкование ветхозаветных пророчеств о Мессианском Царстве.
Поскольку вопрос о возможности буквального понимания ветхозаветных пророчеств о Мессианском Царстве уже давно не стоит в поле зрения православного богословия, составители данного Обращения сочли уместным сделать следующее примечание.
Картина блаженного состояния человека и всего творения Божия, данная в пророческом откровении Ветхого Завета, обладает двумя основными особенностями: во-первых, эта картина универсальна, а, во-вторых, чувственно-конкретна.
В силу своей универсальности, эта картина не может быть прямо отнесена к Царству благодати, открывшемуся в Первом Пришествии Иисуса Христа. Ибо откровение Царства благодати в истории отнюдь не означает полную победу над злом, воцарение на земле Святых и всеобщее облагодатствование природы.
В то же время, в силу своей чувственной конкретности, ветхозаветная картина блаженства не может быть прямо отнесена и к Царству Славы, имеющемуся открыться после Страшного Суда и погибели нечестивых человеков, ибо, хотя, по учению церкви, в пакибытии блаженствует не только душа, но и тело, это блаженство не имеет той чувственной конкретности, о которой говорит Ветхозаветное пророчество.
Вряд ли кто-нибудь станет утверждать, что в жизни вечной народы перекуют мечи на орала (Исайя 2:4), лев будет есть солому, а малое дитя играть над норкой аспида (Исайя 11:7-8), если только эти пророчества понимать буквально.
В силу того, что буквальное понимание пророчества Ветхого Завета о блаженстве человека и всей твари в Мессианском Царстве, как при условии отнесения этих пророчеств к Царству благодати, явившему себя в жизни земной Церкви, среди лежащего во зле мира, так и при условии отнесения их ко грядущему Царству Славы встречает непреодолимое затруднение для экзегезы; то возникает необходимость либо понимать эти пророчества аллегорически, либо признать, что в истории мира, еще до откровения Царства Славы, будет такой период, когда силы зла будут совершенно скованы, на земле воцарятся Святые и благодать Божия изольется на всю природу.
На протяжении веков в Церкви сложилась традиция толковать ветхозаветную картину блаженства аллегорически.
Однако, наряду с традиционно-аллегорическим толкованием ветхозаветных пророчеств о блаженстве человека и всей твари в Мессианском Царстве, со времен раннего христианства от мужей апостольских и древних Отцов, в сокровищнице Православного Предания хранится учение о том, что в истории мира должен наступить такой период, по отношению к которому ветхозаветную картину блаженства должно понимать буквально.
Мы имеем в виду учение о Тысячелетнем Царстве.
Экзегетически учение о Тысячелетнем Царстве связано с буквальным пониманием 19 и 20 глав Откровения Иоанна Богослова. Ниже мы приводим полный текст этих глав, начиная с 11 стиха19 главы. При чтении этого пророчества надо иметь в виду, что во второй половине 19 главы Откровения (начиная с 11 стиха и до конца) речь идет, по-видимому, о том же событии, о котором пишет св. Апостол Павел во 2-й главе 2-го Послания к Фессалоникийцам (ст.11-12), т.е. о сокрушении антихриста явлением Пришествия Иисуса Христа.
Откровение Иоанна Богослова, глава 19:11-21:
«И увидел я отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.
Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.
Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».
И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый.
Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя.
На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».
И увидел я одного Ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по середине неба; летите, собирайтесь на великую вечерю Божию,
Чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих.
И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его.
И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению. Оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою;
А прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его; и все птицы напитались их трупами.
Глава 20
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет.
И низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время.
И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет.
Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет.
Это – первое воскресение.
Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом. Над ними смерть вторая не имеет власти; они будут священниками Бога и Христа, и будут царствовать с Ним тысячу лет.
Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской.
И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный.
И ниспал огонь с неба от Бога, и пожрал их.
А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков.
И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежали небо и земля; и не нашлось им места.
И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.
Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим.
И смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим.
И смерть и ад повержены были в озеро огненное. Это смерть вторая.
И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное».
В Православной Церкви существуют два мнения о том, как следует понимать вышеприведенное пророчество.
Согласно первому мнению, Тысячелетнее Царство есть, действительно, особый мировой период, особый эон, простирающийся от гибели антихриста до всеобщего воскресения и Страшного суда, причем, основным содержанием этого периода является совершенная скованность сатаны и полное торжество на земле Христовой Церкви, возглавляемой воскресшими мучениками.
Такое понимание апокалиптического пророчества о Тысячелетнем Царстве было во времена раннего христианства почти всеобщим. При этом следует заметить, что в те времена среди сторонников учения о Тысячелетнем Царстве был целый ряд крупнейших Отцов и Учителей Церкви: св. Иустин Философ, св. Ириней еп. Лионский, св. Ипполит папа Римский, св. Мефодий еп. Патарский (Олимпийский) и другие.
Согласно второму мнению, утвердившемуся в Церкви в последующие времена, под Тысячелетним Царством следует понимать период от Первого до Второго Пришествия Христа.
При таком понимании 20-я глава Откровения рассматривается не как продолжение главы 19-й, а как своего рода эпилог всех предшествующих глав, подводящий итог всему Откровению в целом перед описанием Небесного Иерусалима.
При этом заключение сатаны в бездну понимается как немедленное следствие Боговоплощения и Крестной Победы над грехом и смертью; воскресение мучеников, как духовное воскресение всех святых, царствующих со Христом в небе; само Тысячелетнее Царство – как исторический период сравнительно благополучного бытия Церкви; освобождение сатаны и нашествие народов Гога и Магога на стан Святых и Город возлюбленный – как пришествие антихриста и массовое гонение на христиан; ниспадение огня с неба, пожирающего сатану и его воинство – как Второе Пришествие Иисуса Христа.
На основании вышеизложенного ясно, что, оставаясь на почве церковного предания, ветхозаветные пророчества о блаженном состоянии человека и всей твари в Мессианском Царстве можно понимать либо аллегорически, либо относить к Тысячелетнему Царству. Никакого иного понимания церковное предание не содержит.